Писатель Аксаков Сергей Тимофеевич

Сергей Тимофеевич [1791—1859] — известный писатель. Детство свое провел в привольных условиях патриархального барского житья в Оренбургской и Уфимской губ. В 30-х годах был в Москве сначала цензором — и очень взыскательным, — а потом инспектором и директором Межевого училища.

Выйдя в отставку, продолжал жить в Москве, где его радушный и хлебосольный дом был притягательным центром для московской интеллигенции. Писать и печататься начал рано, но почти вся его лит-ая деятельность вплоть до конца 40-х гг. была совершенно ничтожной по своему значению. Человек с консервативным складом натуры, А. еще в юности, когда разгорелся спор между сторонниками карамзинской лит-ой реформы и поклонниками Шишкова, стал на сторону лит-ых староверов и писал в духе изжившего себя классицизма. Переводил сатиры Буало и комедии Мольера, печатал в журналах неуклюжие стихотворения и незначительные театральные и лит-ые статейки. Все это целиком связано с лит-ыми вкусами XVIII в. и стоит совершенно вне того литого оживления, к-рое было вызвано тогда в русской лит-ре теоретическими спорами о романтизме и попытками творчества в романтическом роде. Ранняя лит-ая продукция А. не стоит ни в какой связи с его последующей лит-ой работой.

Только в небольшом произведении описательного характера “Буран” [1834] А. показал свою способность к реалистическому письму. Лишь в конце 40-х гг. начали выходить одно за другим те произведения А., на к-рых основано его большое лит-ое имя. Это были описания различного рода охот: “Записки об уженьи рыбы” [1847], “Записки ружейного охотника Оренбургской губернии” [1852] и “Рассказы и воспоминания охотника” [1855]. Из них наиболее важна вторая книга. Первоначально А. имел в виду охотников, к-рым он давал разные практические советы, но затем книги его заинтересовали гораздо более широкие круги читателей. По типу своему охотничьи произведения А. не являются чем-нибудь совершенно новым, а примыкают к определенной лит-ой традиции, завершая длинный ряд переводных и оригинальных сочинений о звероловстве и рыболовстве, идущий еще от XVII в. (напр. “Книга для охотников” В. Левшина, “Егерская охота” Венцеславского, “Егерские записки” Патфайндера).

Но книги А. несравненно выше всего предшествовавшего в этом роде по своему художественному значению, по необыкновенной наблюдательности автора в области явлений живой и мертвой природы. Ободренный большим успехом своих первых опытов в новом роде, А. перешел к изображению помещичьего быта. В 1852 вышла его “Семейная хроника”, в 1858 — “Детские годы Багрова-внука”, продолжением к-рых являются “Воспоминания о Казанской гимназии” и “Лит-ые и театральные воспоминания”. На первом месте среди всего написанного Аксаковым следует поставить “Семейную хронику”, в которой наиболее ярко выразились особенности его дарования. Он рассказывает здесь о жизни двух поколений своих предков, помещиков восточной окраины. Те факты, к-рые А. неоднократно слыхал в семейных рассказах и великолепно запомнил на всю жизнь благодаря своей исключительной памяти, он дополнил и расцветил своим воображением. Получилось своеобразное произведение, стоящее на грани между мемуарами и романом; ближе всего по типу “Семейная хроника” подходит к “Былому и думам” Герцена. Рассказ А. о быте помещиков XVIII в. является очень ценным историческим памятником, ценным не только по рассказываемым фактам, но й по самому их восприятию рассказчиком. А. — носитель цельного, органически законченного классового миросозерцания.

На мир он смотрит глазами обеспеченного помещика крепостной эпохи. У него нельзя найти никаких сомнений в законности того общественного строя, к-рый ему самому доставлял привольные условия существования: А. совершенно чужда какая бы то ни была форма “дворянского покаяния”. О помещиках и крестьянах А. повествует так же эпически спокойно, как и о птицах, рыбах и зверях. Сам лично человек добрый, неповинный ни в каких жестокостях, А. однако совершенно невозмутимо рассказывает о безобразиях и насилиях патриархального усадебного быта, с к-рым он так неразделимо сросся. О своих Багровых и Куралесовых, деспотах и самодурах, он не забывает добавить, что они были хорошими хозяевами и что крестьяне долго сохраняли благодарную память о них. Однако при всем благодушии восприятия старого быта, А. не замалчивает и не утаивает его темных сторон, так что напр. Добролюбову его книги дали богатый арсенал оружия против крепостнического строя в его целом.Того нового, что несли с собою развивающиеся капиталистические отношения, А. органически не принимал и все свои симпатии отдавал осужденным историей общественным отношениям. Продолжением “Семейной хроники” являются “Детские годы Багрова-внука” — интересное детальное свидетельство о том, как развивалась психика ребенка в условиях цельного патриархально-крепостнического строя. В полной гармонии с содержанием книг А. находится его стиль — этот бесхитростный, спокойный и ясный повествовательный стиль, так подходящий к ровному и неторопливому течению помещичьей жизни при докапиталистических отношениях. В лит-ре многократно давалось объяснение, что удивительный переход лит-ого старовера А. к художественному реализму его последних произведений произошел под прямым личным и лит-ым влиянием Гоголя, с к-рым А. был очень близок. Объяснение это неприемлемо, если не удовлетвориться совершенно общим понятием “реализм”. Лит-ый стиль А. не имеет ничего общего с лит-ой манерой Гоголя, очень многое взявшего из романтической вычурности и изощренности. Дело тут в том, что новая лит-ая атмосфера, в к-рой оказался А., благодаря связям своего сына Константина, помогла ему сбросить сковывавшие его до тех пор требования и навыки обветшавшей лит-ой школы и проявить на склоне лет те способности писателя-реалиста, к-рые были ему присущи, но до тех пор подавлялись. Особо заслуживает быть отмеченным яз. А., о к-ром один его современник выразился, что сочинения А. как будто написаны человеком, никогда не читавшим книг. Действительно, яз. этого поклонника Шишкова почти совершенно свободен от архаизмов и устарел гораздо меньше, чем яз. писателей, выступавших позже А.