Избавившись сравнительно легко от всех трех бывших друзей своих, ставших самыми злейшими и самыми опасными для него врагами, Григорий Распутин сразу почувствовал себя как-то свободнее, и чем больше Гермоген, Илиодор или Восторгов старались дискредитировать его, чем серьезнее были выдвигаемые последними обвинения против Распутина, тем сильнее становилось покровительство влиятельных сановников, для которых борьба с врагами Распутина начинала приобретать характер личной борьбы, становилась вопросом их сановного самолюбия.
При таком положении вещей, естественно, враги Распутина терпели поражение за поражением, и грозившая „старцу” неприятности устранялись механически. Когда же против Распутина стали выступать некоторые лица, не менее влиятельные, нежели его защитники, то для окончательного обезвреженного последних решено было устроить Распутину доступ ко двору. Шаг смелый, но, как оказалось, дипломатически — самый верный. Кружок графини Игнатьевой часто посещала графиня Головина, урожденная Танеева. Три дочери сенатора Танеева все были в придворном звании. Одна — графиня Головина, вторая баронесса Пистолькорс и третья Вырубова. Гр. Головина последние годы мало бывала при Дворе, баронесса Пистолькорс, как морганатическая супруга Великаго Князя Павла Александровича — должна была лишиться придворного звания одновременно с опалой своего супруга и потеряла доступ ко двору не столько из за брака с Великим Князем, повлекшим за собой высылку его заграницу, сколько за серьезные подозрения в странной смерти перваго ее супруга — барона Пистолькорса, скончавшагося как-то внезапно.
Оставалась при Дворе одна только из сестер — А. А. Вырубова. Когда же для спасения „старца”, а вместе с ним и чести кружка, задумано было устроить Распутину доступ ко Двору, в числе других лиц и даже в качестве самой реальной силы, мобилизована была и Вырубова. А. А. Вырубову за ее находчивость и придворные интриги прозвали: „дипломатом в юбке”. На сей раз она, действительно, оправдала остроумно придуманное для нее прозвище. Едва только ее посвятили в тайные замыслы кружка, как она тут же составила себе не только план действий, но замыслила и более серьезное, много раз ею предпринимавшееся, но все время неудававшееся: — возвращение Великаго Князя Павла Александровича ко Двору и восстановление его в прежних правах. Энергичная и вечно подвижная Вырубова, которой обычно нужны были интриги для интриг, на сей раз преследовала уже определенные цели. С возвращением Павла Александровича, за которым была старшая сестра ее — баронесса Пистолькорс, предстояла возможность устранения нежелательных лиц из числа придворных и водворения вместо них — более желательных ей и всей той части придворной камарильи, лидером которой считалась А. А. Вырубова. Этим, конечно, и обьясняется главным образом то горячее участие, которое приняла в этом деле Вырубова, лично представившая Государыне Александре Федоровне „сверхестественнаго старца”, как отрекомендовала она Распутина Царице задолго до появления его при Дворе, рассказывая всяческие о нем „чудеса”, в центре коих всегда фигурировала история с лопнувшей от его креста картиной.
С этого момента и начинается вакханалия Распутиниады, оставившая по себе грустные страницы в истории Государства Российского. Болезненная и нервная Государыня души не чаяла в своем единственном сыне, наследнике Алексее. Исключительной красоты ребенок с детских лет страдал кровоточивостью, болезнью ужасной, почти неизлечимой и опасной в том отношении, что трудно предвидеть причины или определить момент периодических ее внезапных наступлений, следовательно, и предотвратить таковые. К тому же осложнения этой болезни могли иметь самые серьезные последствия, почему все внимание и сконцентрировано было на уходе за Наследником. Жизнерадостный от природы ребенок, конечно, не понимал, что всякое неловкое движение, слабый ушиб или даже быстрое хождение, все это — причины, вызывавшие периодические наступления болезни, приковывавшие его зачастую надолго к постели. Приставленный к Наследнику дядька Деревенько до обожания любил красавца мальчика и исполнял все его капризы. Когда мальчику воспрещено было бегать, а детская психология, обычно не допускающая подобных запрещений, всю отраду именно в запрещенном только и видит, то Деревенько до изнеможения бегал с ним по саду, крепко зажав в обьятиях своего любимца. Подобные временные развлечения, конечно, не удовлетворяли полностью детской потребности. Стоило ему взобраться на стул или кровать, неловко сесть в детской на игрушечного коня, или слезая, оступиться, как болезнь наступала немедленно, приводя всех, а главным образом Государыню — в уныние. На этой слабой струне и решила сыграть А. А. Вырубова. Медленно, но верно, она в своих рассказах о „чудесном старце” Распутине дошла до того, что стало чуть ли не пунктом помешательства матери — до способа излечения юного Наследника.